Каково это — сидеть в тюрьме. Взгляд изнутри

[FILANTROP]

Попробую поделиться опытом. Мне сейчас около тридцати лет. В колонии я сидел довольно-таки давно. Сразу оговорюсь, что тюрьма (изолятор) очень сильно отличается от зоны. В моём рассказе речь будет идти о колонии, но, если кому-то будут интересны вопросы о тюрьме (СИЗО), то в дальнейшем я постараюсь ответить и на них. Постараюсь употреблять поменьше жаргонизмов, а если они будут проскакивать, то я буду их расшифровывать.

Очевидно, что колонии в разных частях нашей страны могут очень сильно отличаться друг от друга. Разные режимы, условия содержания, «красная» либо «черная», удаленность от областных центров – все это сильно влияет на отбывание срока.

Я отбывал наказание в небольшой колонии общего режима. На тот момент зона являлась «красной», то есть управлялась не осужденными, а сотрудниками УФСИН. Срок у меня был не самый большой, около трех лет, но этого времени хватает для того, чтобы понять какие-то вещи, которые могут происходить только в тюрьме.

Важной частью жизни в колонии первоначально является прибытие в нее. Сразу после этого меня поместили в так называемый «карантин», место, где зэки содержатся до момента распределения по отрядам. В моем случае, менты сразу просили подписать «актив», бумага, по которой ты обязуешься вступить в какую-нибудь секцию, созданную администрацией. Это было главное требование тогдашней верхушки УФСИН, чтобы зону можно было бы назвать красной. Большинство из вновь прибывших конечно подписывали, боясь избиений и издевательств со стороны администрации. Тех же, кто отказывался это делать, ждала действительно незавидная участь – избиение, пытки, помещение в штрафной изолятор на долгий срок, где все это могло продолжаться очень и очень долго. Все зависит от того, что тот или иной человек представляет в криминальном мире, если он действительно готов идти до конца в силу своих учреждений, то он просто обязан отказаться от актива. Хотя, если говорить об этих людях, не все из них были какими-то криминальными авторитетами, некоторое количество составляли обычные мужики, для которых это было делом чести и принципа. И, на мой взгляд, и те и другие заслуживают уважения. После пребывания в «карантине», пока администрация пробивает по своим базам, кто ты, что ты, на какой отряд тебя лучше закинуть и прочее, осужденных выводят в зону.

Чтобы вы лучше понимали структуру колонии, опишу обычный день. В половину восьмого подъем, и если за окном не идет ливень стеной, то всех выгоняют на плац делать зарядку. Зарядкой это назвать сложно, просто комплекс из 10 упражнений на уровне урока физкультуры 8 класса. Также используется как метод написания рапорта за её невыполнение. После зарядки зэки возвращаются в свой отряд. В моей колонии их было пять. После построение на плацу и поход на завтрак. После завтрака снова собираются на плацу и слушают гимн, во время которого поднимается флаг РФ. После гимна все обязаны громогласно поприветствовать ответственного на данный день по колонии. Обычно это какой-нибудь заместитель начальника, редко сам начальник. Дальше интереснее. Колония делится на два больших участка – промышленную зону («промку»), где расположены различные участки производства, котельная и пожарная части; и жилую, где находятся сами отряды, школа, медицинская часть, клуб, церковь, комбинат бытового обслуживания и столовая. Стоит отметить, что везде, кроме медицинской части, основную часть работы выполняют именно зэки. Те, кто трудоустроен, после гимна идет на работу, те кто нет, отправляются на отряды. Аналогично с завтраком проходят обед и ужин, с одной разницей, что пром-зона и жилая зона едят отдельно. Тех, у кого нет вывода на работу в ночную смену (оч. большая привелегия), возвращают на отряды, дальше личное время и спать.

Мне изначально не повезло. Менты отправили меня в СДП – секцию дисциплины и порядка. Те зэки, кто в ней состоял, обязаны были быть чем-то вроде сторожей на побегушках у ментов, открывать двери локальных участков и передавать всякие поручения, бегать на «промку» вызывать зэков и всякую другую собачью работу. Спасло меня только то, что меня хорошо поддерживали родственники, это заметили те зэки, которые управляли секцией и, можно сказать, взяли под свою опеку. Отправили меня в ночную смену на участок изготовления керамзито-блоков, где была жуткая скука и делать было совершенно нечего. Само собой, я рассчитывался с ними теми продуктами, которые мне передавали с воли. Так прошли первые три месяца моей жизни в колонии. Наступивший хмурый новый год в корне поменял мою жизнь в колонии. В то время я жил в помещении около 30 метров, в котором располагалось 30 человек. По соседству с нами, в таком же помещении, жила «баланда» - зэки, которые работали в столовой. Но с самого первого дня, друзья и родственники передавали мне книги. Все книги, в отличие от продуктовых и вещевых передач, должны были проходить проверку в воспитательном отделе, на предмет недопустимых в колонии текстов. Несколько книжек они у меня конечно отжали на благо колонийской библиотеки, но в целом я особо по этому поводу не печалился. Постоянно заходя в воспитательный отдел, я, должно быть, попал им на глаза. В начале нового года кончался срок у одного зэка, который работал за компьютером – делал стенгазету, печатал бирки, фотографии и прочую подобную работу. И воспитательный отдел предложил мне занять его место, для меня это было даром с небес, потому что наконец-то появилась возможность вырваться из ненавистного СДП.

Шло время, стенгазета, составленная из разнообразных зэковских новостей, делалась, а я потихоньку втягивался в ритм жизни. Здесь надо сказать о том, что имея какую-либо работу или дело, срок летит намного быстрее, а именно это самое главное. Не все стремились работать, кто-то не отказывался «торчать» и в колонии. Наркотики затягивались с воли самым разнообразным способом – в сигаретах, майонезе, конфетах, женских гениталиях, продажными ментами, «бросами» через забор и прочими, порой немыслимыми, способами. Колония – маленькая планета с обычными в общей массе людьми. Однако, жесткие ограничения со стороны режима, необходимость постоянно следить за собой и за своими словами, постоянно держат тебя в напряжении. Обычно, никто этим не делится даже с «семейниками» (зэки, которые живут с тобой, близкие тебе по каким-то признакам, делящие с тобой кусок хлеба), но это постоянно ощущается и витает в воздухе. Поэтому все по-разному пытаются себя чем-то занять, кто-то «торчит», кто-то работает, кто-то качается, кто-то играет в клубе на инструментах (если позволяют), кто-то платит деньги, для того, чтобы ходить на длительные свидания с женщинами в зашарпанные комнаты на пару суток (по правилам, свидание положено либо с родственниками, либо с женой). Но я думаю, что для каждого зэка счастьем являлась его собственная территория, неважно где она расположена, на промке в небольшой комнате, либо в баланде, рядом с мешками картошки, а может быть на прачке. Возможность обустроить свой собственный угол, нередко приводила к тому, что за хорошее место ментам или влиятельным зэкам заносились немалые суммы.

У меня такое место появилось само собой, и если первое время мне все равно приходилось ходить ночевать на отряд, я был рад тому, что теперь у меня есть чем заняться. Наличие фотоаппарата и цветного принтера само собой подразумевало распечатку фотографий неположенного образца. Изготовление разнообразных открыток, печать эскизов татуировок, редактирование фото на документы как для зэков, так и для ментов, запись на диски новых фильмов и музыки, занесенных ментами, быстро сделало меня востребованным как с той так и с другой стороны. Не всегда изготовление фотографий заканчивалось для меня наилучшим образом, пару раз менты били, но не сильно. Изначально с зэков мы с моим семейником брали сигареты, после, основным условием было безопасное отправление сделанных фото на свободу. Чаще всего это делалось «ногами» (менты, прикормленные телефонными карточками либо прочими мелкими вещами). Я не думаю, что кто-то делал фото специально, чтобы «слить» нас, но такой вариант всегда имеет место быть. Ты никогда не знаешь, «козел» ли человек или нет, будешь ты завтра висеть на крюке с вывороченными руками и отбитыми внутренностями или нет… Мне повезло, меня эта участь миновала. Поэтому ты всегда все делаешь на свой страх и риск, именно с этим связано то, что некоторые зэки живут отдельно ото всех, «волками», что мне кажется очень и очень тяжело.

Конечно, вся эта занятость в конце концов отразилась на моей жизни. Заручившись поддержкой некоторых ментов, можно было не ходить на проверки, спокойно проходить локалку между жилой и промзоной, иметь доступ к стационарному телефону, по которому можно звонить домой (мобильники, самом собой тоже были, но не у всех), возможность передачи с воли запрещенных продуктов (картошки, макарон, гречки и проч.). Все эти вещи, которые со стороны выглядят как что-то само собой обыденное, в колонии приобретают совершенно другой смысл. Со стороны зэков, общая заинтересованность в моем продукте, выливалась в то, что они по сути обменивались со мной теми возможностями, которые имели. Нормальная еда со столовой на вынос, настоящая баня в котельной, резные шкатулки, стирка вещей, стрижка, металлические трубки и многое многое другое.

Правда, проблемы все равно возникали. Наркотики мне не нужны, алкоголь тоже, т.к. я действительно переживал за то, что все то, что мне удалось нажить, я мог потерять в один момент из-за какого-нибудь опрометчивого поступка. Поначалу отвлекаться помогали письма и общение с любимой девушкой, но потом все это закончилось. Поэтому постоянно нарастающий стресс и напряжение пару раз выливались в натуральные срывы, которых я не могу себе представить в спокойном состоянии. Я до сих пор помню, когда как-то раз очнулся в кресле с ноющей челюстью, а мой семейник смотрел на меня ошалевшими глазами.. Ему пришлось вырубить меня ударом в челюсть, потому что из-за какой-то нелепой ссоры, я действительно сорвался и угрожал ему заточкой… Мне потом было очень стыдно перед ним…

Поэтому, главной проблемой своего собственного заключения я считаю осознание длительности срока, неотвратимость его отбывания, отсутствие родных и близких людей, возможности заниматься любимым делом. Банально, но это так. И да, я не считаю, что тюрьма меня сильно изменила, я остался тем же самым человеком, у которого просто появился определенный жизненный опыт. А общей проблемой колоний является беспредел ментов и некоторых категорий зэков, отсутствие нормальной правовой и социальной поддержки для тех зэков (а таких очень много), которые прибывают из дальних сел и деревень и попросту не знают своих прав, зачастую невозможные условия содержания.

Резюмируя свой небольшой рассказ… К сожалению, повествование вышло немного сумбурным и, конечно, неполным. Множество историй и ситуаций осталось за повествованием. Я понимаю, что множество людей говорят о том, что зэки это зэки, что не надо слушать их жалобы и их надо гнобить в тюрьмах и расстреливать. Однако, там такие же люди. Я не собираюсь никого в этом переубеждать, это мой ответ на поставленный вопрос. И если у кого-то возникнут какие-то предложения или вопросы лично, то я постараюсь на них ответить. Всем спасибо за внимание.